Рассказ Елены Похилько «Самая первая»
Самая первая
Открыто являясь тем, кто ищет Его всем сердцем, и,
скрываясь от тех, кто всем сердцем бежит от Него,
Бог регулирует человеческое знание о Себе.
Он даёт знаки, видимые для ищущих
Его и невидимые для равнодушных к Нему.
Тем, кто хочет видеть – Он даёт достаточно света,
тем, кто видеть не хочет – Он даёт достаточно тьмы.
Блез Паскаль
Детство деревенских детей коренным образом отличается от детства городских. В нём гораздо больше живой природы и свободы творчества, от того оно счастливее!
Да, нас не водили по билетикам в кино, в театр, в цирк и музей, мы не катались на каруселях и прогулочном катере, не видели мороженого и пирожного. Но в нашем безграничном распоряжении были все сады, огороды, сараи с курами, амбары с зерном и воробьями, сенники с душистым сеном, речка с зарослями ежевики, глубокие балки с ярами. Мы видели воочию степь, алую от диких тюльпанов, поляны с тысячами тысяч голубых подснежников. Осенью собирали в плетёные корзиночки шиповник, летом ходили в поле за чабрецом. Зимой строили снежные крепости и прорывали туннели в огромных сугробах – заносах на берегу реки. Всё лето мы сидели в речке, не боялись ни лягушек, ни ежей, ни ужей. Мы видели сиреневые стайки бессмертников, белые облака ромашек и кашки, красные маки на тонких ножках. Мы радовались, что они живут рядом с нами, и восхищались ими. Мы залезали на самые макушки деревьев и кричали оттуда на весь мир. Мальчишки прыгали в реку «бомбочкой» и «рыбкой» с обрыва, с кладки, с верб, катались на тарзанке, а девочки «болели» за них и пищали, когда внезапно их окатывали брызги речной воды. Бывало мы гоняли на велосипедах по проселочным дорогам подальше от дома. Только, чур, не говорить об этом родителям!
На дворе стояло лето семьдесят восьмого года прошлого столетия. Казачий хутор Самбуров Каменского района был назначен малой родиной не только мне, но и двум соседским мальчикам – Алёше Болдыреву и Вите Хоперскому. Логопеда в нашем хуторе не было, поэтому на Алёшкином наречии моё имя звучало очень ласково – Лента, с годами он выговорился и стал говорить правильно. Мне было восемь лет, Алёша на год младше, а Витя на год старше меня.
За маленькой речушкой, которая так и называется Малый Калитвенец, раскинулся лесок из старых верб, тополей, зарослей тёрна, бузины и дерезы. Там мы облюбовали себе пристанище. Чтобы наш домик был уютным, натащили из своих дворов досок, кирпичей, ящиков, старых покрывал для мягкости. Для игр приносили из дома кто что мог. Мальчики играли с батарейками, лампочками, какими-то железяками. А я приносила книги. У папы была хорошая библиотека. Вечерами часто отключали свет, и он, читая мне вслух при свече, говорил: «Не крутись, слушай внимательно. Девочка должна быть послушной». Особенно мне запала в душу поэма Сергея Есенина «Анна Снегина». А вот насчёт послушания у меня не всё получалось гладко. Чтобы порадовать своих друзей, я вынесла из дома поочередно старый фотоаппарат, потому что всё равно им никто не фотографировал, старые часы, потому что они всё равно не ходили, старый радиоприемник, потому что он всё равно не работал. Когда родители обнаружили пропажу, было уже слишком поздно. Все эти вещи скрылись в недрах леска за рекой, давным-давно тщательно разобраны отвёртками на запасные части, разложены по шкатулкам и ящикам на неотъемлемые нужды моих друзей.
Ох, и досталось же мне тогда! Нужно сказать, что наши родители слыхом не слыхивали ни о какой ювенальной юстиции. Они воспитывали нас в лучших традициях русской педагогики «кнута и пряника», которую сами с лихвой испытали от своих родителей будучи ещё детьми. В качестве кнута мама частенько использовала хворостину, ремень, или что под руку попадётся – тряпку, скакалку. Папа же не признавал физического воздействия на мою личность. Он уповал на мою совесть, призывая меня призадуматься о своей безнравственный позиции в углу комнаты. Там частенько проводила я своё свободное время, но призадумывалась при этом мало.
Чаще всего мы играли во дворе Болдыревых, потому что там проживали четыре поколения, и от этого всем было очень интересно. Чтобы не запутаться в своих многочисленных родственниках, Алёша называл прабабушку Полю – Баба Старая, а прадедушку Петю – Деда Старый. У них был огромный сад, большой хозяйский двор – гумно, два дома, кухня-каменка и своя кладка через реку на огород. Одним словом, нам было где развернуть свою бурную деятельность и применить свою буйную фантазию.
С моей лёгкой руки мы с мальчиками придумывали разные игры. Любимым детищем нашей индустрии развлечений была игра с загадочным названием «В подследствия». В ней мы тайком следили, прячась за плетнями, погребом, сараями за всеми взрослыми этой большой и дружной семьи. Сведения друг другу передавали тоже тайно, чтобы никто «ни-ни». Баба Старая в русской печи в маленькой кухоньке-пуньке коптила на зиму груши и сливы, доила корову, разливала молоко в глиняные кувшины и прятала их в прохладный погреб. Как и у всех детей на свете, у нас были свои маленькие тайны. Поэтому я не буду выдавать, куда иногда исчезали несколько больших копчёных груш или сладкие вершки из глиняных кувшинов в погребе. Деда Старый косил сено, днями крутился в хозяйственном дворе. Он был седым и молчаливым стариком, который всегда находил себе работу. Лет ему было под восемьдесят!
Помню, что, когда нас сажали на лавке за широкий стол в каменке и кормили обедом, всё было так разнообразно и вкусно-превкусно! Не то что дома. К слову, здесь нужно сказать, что в те годы в магазины маленьких хуторов не завозили деликатесы и кулинарные изыски. Хлеб, консервы, из конфет – «Золотой ключик» да «Морские камешки» (если повезёт и успеешь купить) – вот нехитрый ассортимент продуктов из нашего детства. И поэтому в казачьих хуторах люди жили по принципу «Летний день год кормит» и «Всё своё ношу с собой… в погреб». Мы ели очень простые продукты со вкусом.
На зиму варили ароматное варенье, сушили сушку из яблок, груш, абрикосов. В деревянных бочках квасили капусту, огурцы, помидоры, мочили яблоки, сливы и арбузы. Вот такую бочку для засолки арбузов и решил сделать однажды Деда Старый на гумне.
Всё это была присказка, а сказка – впереди.
У верстака дедушка трудился несколько дней, а мы из своих укрытий издалека, как всегда, наблюдали за всем происходящим. Он кряхтел, размечал, отрезал, пилил и строгал. И вот новенькая красавица-бочка предстала нашему взору. Мы с мальчишками, увидев её, ахнули: «Вот это да, какая огромная! Это ж сколько арбузов в неё поместится?» Деда Старый, весьма довольный своей работой, пошёл отобедать в каменку.
С нескрываемым восхищением мы любовались новенькой, пахнущий свежей древесиной, бочкой. Пока мальчики раздумывали, я в мгновение ока очутилась на её вершине и с гордостью с высоты оглядывала своих друзей. Сначала было немного страшно, и я просто стояла на крышке, затем, осмелев, стала ходить по кругу и легонько постукивать по ней своими сандалями…